index.htm | @pawlick.ru | НСНО! | pawlick@pawlick.ru
опубликовано в газете "Акция" 30 декабря 2005
По мере приближения пятнадцатого числа возникали мысли «может, еще пару
деньков, тем более, что надо бы это вот и вот то успеть». Шестнадцатого, раз
срок подошел, решили поехать в роддом, поговорить с доктором.
За полночь лег спать. Отосплюсь. Среди недели. Блаженство. В семь растолкала
жена. «Ой, ну что ты, — говорю, — делаешь? У меня же будильник стоит на девять».
— «Паша, у меня воды отошли». Я думал, так вскакивать с кровати могут только
герои гонконгских боевиков… Собираемся, выходим. Схватки у жены уже довольно
частые, впрочем, даже с учетом вероятной пробки доедем вовремя. По дороге
слушаем музыку и даже пытаемся шутить. Оба чувствуем, как напряжение нарастает.
Прибыли, переодеваемся, поднимаемся на лифте в предродовую палату. Заходит
медсестра, объясняет, что нужно делать. Что-то вкалывает. Еще соображая, мы, как
и полагается, спросили, что это. Нам ответили, но мы тут же забыли. Схватки чаще
и дольше. Жена пытается найти себе место во время и слоняется по палате между
схватками. Пытаюсь помочь. Все, о чем говорили на курсах в течение двух месяцев,
забыл начисто; помню только, что нужно делать все, что она скажет. Просит
помассировать спину, с третьего раза получается так, чтобы было легче.
Смочить губы водой (пить нельзя). Снова схватки. Массаж перестает помогать,
придумываем что-то еще. Наконец появляется доктор. Осматривает. Раскрытие восемь
сантиметров. Еще немного — и будет полное. Подношу к лицу ладонь и представляю,
сколько это. Снова предродовое танго, я иду след в след за женой и
поддерживаю ее. Она уже не очень хорошо соображает, слишком больно во время
схваток и слишком давно все началось. Когда — уже не помню. «Вот смотри,—
говорю,— видишь, темнеет. Как стемнеет — так и родим, еще немножко потерпеть
осталось». Полное раскрытие уже давно, доктор позвал коллег посоветоваться, они
по очереди… проводят обследование, да. У меня крепкие нервы, я должен думать
только о жене… Я не могу видеть, как они погружают в нее свои пальцы,
хотя и понимаю, что это для ее же блага, для скорого и благополучного
разрешения. Я обманул ее: уже давно стемнело. Пока только схватки.
Доктор говорит нам, чтобы мы дышали с задержкой. Дышим, считаем. До пятнадцати,
потом до двадцати. Еще осмотр, еще. Я уже готов сам родить, только бы все
это наконец кончилось. Жена еще может с моей помощью встать с кушетки, но ходить
одна не может, шатается. Наконец доктора решают, что нужна операционная помощь.
Приносят бумажку. Надо подписать. Такой порядок. Жена ставит закорючку. Медленно
идем в по коридору в операционную. На входе меня останавливает сестра. «Вам
дальше нельзя, там все стерильно. Подождите вон там». Прохожу до конца коридора,
сажусь на скамью. Вдоль стены стоит три каталки, на них отрожавшие матери, одной
принесли ребенка, вторая звонит по телефону и рассказывает, что родила ребенка.
Как-то буднично, словно купила чайник или сходила в кино. И спокойно.
Я ловлю себя на том, что сижу, раскачиваясь как небуйный больной, сейчас я и в
самом деле не уверен, что мое сознание в порядке. Я не могу найти себе места, я
хочу быть там, с ней, пусть она сейчас в глубоком сне и я ничем не смогу ей
помочь, мне же надо куда-то себя девать, чтобы не начать биться головой
об стену. Не помню, сколько просидел так. Мимо проходили медсестры, к одной из
них обратилась новоиспеченная мама и попросила забрать ребенка. «Куда же я его
заберу? Родила — так нянькайся теперь». Беззлобно так, с юмором. Юмором
человека, знающего жизнь.
Та самая сестра выходит со свертком и проходит мимо меня. «Пойдемте, папаша,
покажу вам сына». Прохожу вслед за ней и наблюдаю, как она обрабатывает его.
Смывает остатки околоплодных вод, не помню, как это все называется. Он красный.
Он не плачет. Только кряхтит и открывает рот. Обработали. Кладут на весы. Смотрю
на цифры. 4,56. «Ого, папаша, да у вас богатырь! Ну-ка, измерим рост». 59 см.
Пятьдесят девять сантиметров. Стоящий рядом папа ростом 192 и весом 100 при
рождении был 3,5 кг и 52 см.
Запеленали в казенную жуткого вида пеленку и такое же одеяло. И отдают мне. Он
лежит у меня на руках и сопит. Его глаза закрыты. Сестры оформили историю родов
и ушли. Мы остались одни. Краснота сходит, он розовеет и постепенно открывает
глаза. Точнее, сперва один. Чуть приоткрывает. Приглядывается. Щелочка. Я только
сейчас замечаю, что он совершенно не похож на меня. Точная копия жены. Он открыл
уже оба глаза и смотрит на меня. Такие большие глубокие зрачки. Выходит, я —
первое, что он увидел…
Я часто спрашивал у своих друзей, которые стали отцами, изменились ли их
ощущения и если да, то каким образом. Обычно говорили что-то невнятное,
подтверждая, что пока ребенок не способен высказать несколько осознанных мыслей,
отец еще не воспринимает его как своего ребенка. Я прислушиваюсь к себе. На
руках лежит мой сын. Он внимательно смотрит на меня. Я понимаю, что несколько
минут назад в моей жизни произошел переломный момент. И что началась новая
жизнь. Все эти долгие месяцы я разговаривал с ним, мысленно, иногда в машине по
дороге на работу или домой, рассказывал ему о своих делах и спрашивал, как у
него. И как последний месяц, просыпаясь и глядя на пустую пока кроватку, мечтал,
что, просыпаясь, буду видеть, как он там спит. Пришла сестра, мы спустились в
послеродовой блок.
«Давайте,— говорят, — мы его пока дежурной отдадим, вы ведь все равно не знаете,
что с ним делать». Я с испугом, наверное, смотрю на сестру, потому что она
добавляет: «Не бойтесь, с ним все будет в порядке». Я набираю телефон мамы. Уже
бабушки. Она в метро, плохо слышно. Я говорю, что все хорошо закончилось, и
говорю, какой родился богатырь. От нескольких произнесенных слов в горле встает
ВОТ ТАКОЙ комок. Я опускаюсь на колени перед кроватью, меня трясет. Напряжение,
в котором я прожил этот день, разом вырывается из меня. Страх за них обоих, за
то, чтобы все прошло как надо. Я почти ничего не мог сделать и я слишком сильно
переживал за них…Через несколько минут я успокаиваюсь. Одеваюсь, выхожу,
добираюсь до закусочной, что-то ем. С удивлением смотрю на окружающих меня
людей. Внутри у меня живет Тайна.
Возвращаюсь в роддом и поднимаюсь к жене. Она только что очнулась. Лежит на
кушетке, глаза закрыты.Она уже в сознании, и я, захлебываясь, рассказываю ей,
какой у нас родился сынище. Рассказываю быстро, чтобы не сбиться, и чтобы
изнутри снова не вырвался тот страх, и чтобы не расстроить ее своим видом. Я
держусь бодро, глажу ее по волосам и говорю ей, какой она молодец. Она все
смогла. Все сделала как следует. И родила такого мужичка. Я прощаюсь с ней,
целую ее, мне пора уходить. Замечаю, как она вытирает слезу из уголка глаза. Я
выхожу быстрее. Чтобы она не видела.
|
|